Обреченный на скитания - Мясищев Сергей Григорьевич

— Видимо нет, раз Дирин подался в мятежники. Ты видел как я живу? Видел. Владелец баронства будет жить так же. Мне сюрпризы не нужны. Человеческую зависть никто н отменял.

— Ты думаешь, что из зависти я могу…

— Ты нет, но без клятвы разговора не будет вообще, — категорично проговорил я, — так что вопрос не простой. Буду думать, искать…

— Твоё право. Мне пора, — Ульрих явно расстроился, кивнув, развернулся на каблуках, пошёл к своей лошади и легко вскочил на неё.

— Я тоже скоро буду в замке барона, — поднял я руку в прощальном жесте.

— До встречи! — отозвался барон и рысцой направился к воротам.

Дождавшись, когда отряд барона Флаерса выедет из замка, я повернулся к коновязи:

— Юл, ко мне! — воин подбежал и замер, выжидательно глядя на меня.

— Ворота закрыть, воинов на стены. Магическая охрана снята, до прихода Харлана, охрана за тобой. Выполнять.

— Понял, — воин кивнул и кинулся к казармам. Пока я шёл в донжон, ворота стали закрывать. Навстречу мне шла быстрым шагом тётка Варвара:

— Ваше сиятельство! Алекс, печи не греют и вода из кранов не течёт. У меня пирожки в печи… Что-то случилось или мои девки сломали?

— Случилось. Девки не виноваты. Печи растопить дровами сможете?

— Одна осталась… которую дровами можно топить, у остальных и топок нету…

— Затапливай, тёть Варь. Сломался мой артефакт, починю, всё станет по-прежнему.

— Ох уж эта магия… одни беды от неё… — запричитала женщина, направляясь в сторону кухни и неожиданно громко крикнула, — Туден, хватит под Ясмином бока греть, неси дрова на кухню. Что смотришь? Тебе говорю! … и не рассуждай мне… не нужны были, а теперь нужны… — неслась беззлобная ругань.

Да-а. Привыкли все к ЗАКу. К хорошему привыкаешь быстро. Нужно отправляться в замок мятежного барона. Тут без меня справятся, а там, похоже, намечаются разборки, между обиженными командирами. Возможно Харлан уже и пытался со мной связаться, а тут такое дело. Вот ведь, завязал всё на ЗАКа, а теперь вообще не понятно что будет дальше.

Быстро поднявшись к себе в кабинет, надел перевязь с мечами, сверху накинул неизменный рюкзак. Вроде всё, можно отправляться.

Дверь отворилась и вошла Марианна:

— Ты куда-то уходишь?

— И тебе добрый день, — отозвался я, — да, дела. Ты что-то хотела?

— Хотела узнать, где ты ночевал.

— Не понял, в чём, собственно, дело? — похоже начинаются супружеские разборки.

— Тебя не было у Зулы…

— Марин, у тебе есть претензии?

— Ты граф, и нужно помнить об этом. Ночевать с прислугой это оскорбительно, прежде всего, для меня… и Зулы.

— Вот ты о чём, — проговорил я, — Спешу тебя успокоить. Я ничего такого не сделал, чего должен стыдиться. Давай-ка сядем и поговорим?

От девушки веяло обидой. Но между тем, она согласно кивнула. Мы присели на диван.

— Марин, ты пришла в мою семью. Если тебе не комфортно, обидно и противно с нами жить, ты вправе строить жизнь по своему усмотрению. Но поверь, считаться в семье, кто сделал больше, кто меньше, следить, кто с кем был, и почему не сделал так, как ты хочешь, нельзя. Я приехал поздно и вы спали, я не стал вас будить. Это нормально. Ты третья жена, это реальность, которую глупо отрицать. Устраивать мне допросы по поводу моей жизни не нужно, это оттолкнёт нас друг от друга. Я принимаю тебя, такой какая ты есть, прими меня таким, какой я есть. Если тебе это трудно, скажи и мы подумаем, как это исправить.

На щёках Марианны заблестели слезы.

— В чем причина твоего недовольства? Если бы я был с Зулой, это что-то изменило бы?

— Не знаю, — тихо проговорила Марианна.

— Рассказывай, что произошло, — доверительно попросил я.

— Эльна куда-то запропастилась. Я пошла на кухню, распорядиться насчёт обеда, а там… — девушка сглотнула комок, — там Дария хвасталась про вас… про ночь с тобой…

— И что она говорила? Просто интересно. Может это не про меня вовсе.

— Про тебя, — упрямо мотнула головой девушка, — говорила…много чего…что она родит тебе сына… — графиня заплакала, закрыв руками лицо, — тут ещё нянька, «проспишь суженного, девки молодые да шустрые…», — я обнял её и прижал к себе.

— Мариш, я не могу принадлежать только тебе. Либо прими это, либо вырви меня из себя. Поболит и пройдёт.

— Нет. Я твоя жена. Единый благословил наш брак… Но… почему с Дарией?

— Она из моего клана. К тебе Хисий не подходил с разговором?

— Нет.

— Сделай мне одолжение, подойди к нему, скажи, что я велел всё тебе рассказать, про меня, моё положение в клане, мои обязанности. Хорошо?

— Да, — кивнула девушка, вытирая платочком слезы.

— Ты не глупая крестьянка. Ты всё поймёшь, — «а вот примешь или нет, другой вопрос», — пронеслось в голове, — считай что она моя наложница.

— Алекс, мне обидно. Она собирается родить тебе сына… почему не я? — слезы снова брызнули из глаз девушки.

— Стоп, стоп, стоп! — так вот «где собака порылась», — ну-ка встань. Ну встань, встань. Вот так. Постой немного. Так.

Я перешёл на истинное зрение и всмотрелся в паховую область Марианны. Небольшое воспаление, руну исцеления сюда. Дальше. Вот она. Малюсенькая жёлтая точка. Новая жизнь!

— Ну и чего ты паникуешь? — переходя на обычное зрение, озвучил я диагноз, — ты тоже родишь мне. Не знаю, пока, сына или дочь. Как повезёт.

— Ты не… обманываешь? — эмоции сменяли одна другую, — это точно? Мы же только один раз…

— Не один, а три, — поправил я.

— Я имела в виду… — девушка покраснела, слезы пропали, — почему я не чувствую?

— Не знаю, — пожал я плечами.

В кабинет вошла Зула, в полном боевом снаряжении:

— Что, голубки, воркуете? — но увидев, заплаканную Марианну, строго спросила, — Алекс! Что случилось?

Сильва, тенью просочилась между дверью и орчанкой и, усевшись около кресла, стала с интересом наблюдать за нами.

— Зула, я хочу с тобой поговорить, — проговорила графиня.

— Это срочно? — орчанка вопросительно изогнула бровь.

— Нет. Не очень.

— Тогда давай вечером. Алекс, мы идём или нет?

— Куда мы собрались? — спросил я орчанку.

— Осмотреть свой новый замок, — улыбаясь, ответила Зула.

— А можно и я вами? — спросила Марианна.

— Если тебя не смущает гора трупов и вонь человеческих внутренностей, лужи застывшей крови на полу и брызги на стенах, то можно.

— Кмх, — кашлянула молодая графиня, — ой. Мне же с Хисием нужно переговорить, и Дарии дать указания… Давайте я потом посмотрю.

Мы с Зулой рассмеялись от этой детской хитрости молодой девушки.

— Потом, так потом, — согласился я, — и ещё, Мариш, ты тут хозяйка. Быть главной, это прежде всего ответственность за других. Постарайся быть справедливой, а не вредной и капризной. Не нужно никому доказывать, что ты важней всех, это все и так знают. Осознай это.

— Я постараюсь, — тихо проговорила Марианна. Я встал и поцеловал её в мокрую щёку. Глядя в глаза проговорил:

— У тебя получится. Вот увидишь, — я повернулся к коту, — Первый пошли.

«Представление окончено?»

«Откуда ты такие слова знаешь?»

«Жил, одно время, в бродячем театре. У тебя бы получилось. Я проникся».

«Не смешно!»

— Зул, пошли, пока я одного умника не прибил, — сказал я орчанке, выходя из кабинета.

— Что, опять Первый шутит? — поинтересовалась Зула.

— Он у нас прям шут.

«Нет, я не шут. Я зритель, шут это ты», — кот отпрыгнул в сторону, уходя от моего пинка.

Милёна прорывалась сквозь тину беспамятства к свету бытия. Первыми пришли звуки леса, негромкие, нежные, успокаивающие. Потом вернулось ощущение собственного тела и резкая боль в груди. Открыв глаза, девушка, наконец, осознала себя. Воспоминания ворвались табуном диких лошадей, на что тут же отозвался организм головной болью. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, друидка попыталась успокоить себя. Она жива, может дышать, значит всё уже позади.